Свадебные ритуалы и семейные ценности

Спасибо вам большое, что вы пришли. Я, честное слово, предвкушаю свое собственное удовольствие поговорить на тему, которая  кажется настолько бесконечной, безразмерной и неисчерпаемой, что я решила выбрать отдельные точки, фрагменты. Сегодня мы будем говорить о свадебных ритуалах и семейных ценностях вообще. Мы будем говорить о  том мифе, который определяет свадебные ритуалы

Первую тему я назвала «Марьяжный интерес», потому что как иначе назвать тему, связанную с суженными,  с трепетностью выбора, предвкушением и всеми теми шарадами и маскарадами, которые вокруг этого происходят. Можно провалиться в этой истории, но мы постараемся двигаться потихонечку и аккуратно. Начну я вот с чего. Мне кажется, что очень важно поговорить о подходах. К этой теме могут подходить историки культуры – это будет одна история, могут подходить психологи – это будет другая тема, к этой истории могут подходить правоведы, и это будет еще одна тема. Очень важно договориться нам с вами относительно того фокуса, посредством которого мы будем сюда глядеть. По моему глубокому убеждению – это фокус антропологический. Размышляя о том, имею ли я право загружать занятых людей, занимающихся самими разными делами, какими-то антропологическими определениями, я решила, что уж если я могу объяснить студентам первого курса посредством одного примера, как работает антропология, то и здесь мы сможем справиться.

Знаемые ценности

Сначала определения. Наберем слово «ценность» и посмотрим частотность: в каждом втором интернет-издании это слово фигурирует. Традиционные ценности, нетрадиционные ценности –все эти беседы наращивают употребление слова, которое со временем утрачивает смысл. Для того чтобы в каком-то смысле угнездиться, давайте посмотрим на определение ценностей, которое дал Т. Парсонс, – это социологическое определение. Ценности – это представления о желаемом типе общества, которые имеются у членов соответствующего общества. Это желаемое составляет ценностный паттерн.  Мы судим о том, как мы живем исходя из этого желаемого:  справедливый суд, личная неприкосновенность и прочие вещи, которые большинством разделяются. Ценностный паттерн, продолжает далее  Парсонс, определяет направление выбора и последующий выбор действия. Это хитро. В определенной ситуации как нам поступать? Казнить или  не казнить, принимать смертную казнь или нет? Если общество говорит о том, что оно гуманно и если это его ценностный паттерн,  оно будет двигаться в сторону этого ценностного паттерна, принимать ту позицию, которая в большей степени соответствует желаемому и идеальному, хотя общество отдает себе отчет в том, что оно само не идеально. Так все происходило, например, в конце 1980-х годов, когда встал вопрос о моратории на смертную казнь. Общество бушевало, все обсуждали, приводили аргументы и так далее. Тем не менее мораторий тогда был принят, то есть общество двинулось в сторону того ценностного паттерна, к которому стремилось. Это то, что говорят социологи.

Гораздо важнее, на мой взгляд, и гораздо ценнее для меня лично работа Карла Роджерса, появившаяся в 60-х. На русском языке  эта книжка вышла  в 1994 году: Карл Роджерс и Джером Фрейберг «Свобода учиться» (я цитирую по - Роджерс К., Фрейберг Дж. Свобода учиться. /Перевод с английского А.Б.Орлова. М., 2002. Гл.14. Современный подход к ценностному процессу). Роджерс неоднократно  говорит о ценностных ориентирах, связанных с современным обществом. Хочу поделиться этим, потому что это нам точно пригодится для изучения вопроса, связанного со свадьбой. «Ценность» – это термин, употребляемый в разных смыслах, говорит он. Мы используем его для того, чтобы обозначить свойственную живым существам тенденцию демонстрировать своими действиями предпочтения одного объекта или цели другому. Он ссылается на философа Чарльза Морриса,  который называет это предпочитающее поведение действующими, или operative ценностями. За этим предпочтением не стоит какое-либо когнитивное мышление, оно представляет собой простой ценностный выбор, проявляющийся на уровне поведения. Мы делаем выбор не на уровне мышления, а на уровне поведения. Организм принимает один объект и отвергает другой. Мы плохое не едим, а хорошее едим. Мы выбираем. Мы выбираем свет или тьму. Это физиологический выбор, практически.

От первых отличаются так называемые conceived ценности, или «знаемые». Это предпочтение индивидом того или иного символического объекта. Это уже не вкусная или невкусная еда. Обычно в подобном выборе индивид обнаруживает антиципацию, то есть предвидение в отношении результата поведения, направленного к такому символическому объекту. Предпочтение честности как лучшей политики является такой знаемой ценностью. Дальше с этими знаемыми ценностями мы будем иметь дело.

Наконец, объективные ценности. Это когда говорят  о чем-то объективно предпочтительном безотносительно к тому, насколько объект на самом деле  ощущается или понимается как желаемый. Ценности, в которых я лично не заинтересован, но признаю, что это является ценным. Тут наступает самое интересное. Живое человеческое существо на начальном этапе развития имеет ясный подход к ценностям: оно предпочитает одни вещи и впечатления и отвергает другие. Изучая его поведение, мы можем прийти к выводу, что человек предпочитает те фрагменты своего опыта, которые поддерживают, усиливают или актуализируют его организм, и отвергает те, которые не служат этой цели. Оставаясь на физиологическом уровне, мы выбираем тепло, удобства, насыщение и так далее, и не делаем выбор в сторону смерти, например, не хотим мы туда выбирать, все очень понятно. Этот подход является гибким, изменяющимся ценностным процессом, а не фиксированной системой. Роджерс отмечает – младенец любит пищу и не любит ту же пищу. Он ценит безопасность и покой и отвергает их ради новых впечатлений. То есть если есть какие-то действительные ценности, которые для меня действительно важны, то они удивительным образом работают. Мне этого то надо, то не надо. То есть те ценности, в которых я нуждаюсь, имеют период насыщения, удовлетворения: я насытился, удовлетворился, занялся другим. У меня есть силы осваивать новый опыт, получать адреналин, я реализовал этот адреналин, успокоился, тихо лег на печку. Не непрерывно я это делаю, а по определенной амплитуде, которая  представляется мне органичной.

Каждый элемент, каждый переживаемый момент учитывается, отбирается или отвергается в зависимости от того, ведет он к актуализации Я или нет. Это сложное взвешивание опыта представляет собой явно органическую, а не сознательную символическую функцию. Это «действующие», а не «знаемые» ценности. Другой аспект младенческого подхода к ценностям состоит в том, что источник, или локус, ценностного процесса определенно располагается в нем самом. В отличие от многих из нас, младенец знает, что ему нравится, а что не нравится. Исходная точка этих ценностных выборов находится непосредственно в нем. Он – центр ценностного процесса. Основания для выбора предоставляют ему  его собственные органы чувств. Он знает, что он не любит эту кашу, он знает, что он ненавидит вареную свеклу, или он знает, что хочет сладкую кукурузу, – он знает это до своих двух лет, пока этот механизм работает. Он не испытывает влияния ни со стороны родителей, имеющих свои представления о том, что ему следовало бы предпочесть, ни со стороны церкви, ни со стороны лучшего эксперта в данной области или рекламной фирмы, ядовито замечает Роджерс, комментируя поведения младенца. Но что же происходит позже?

Становясь чуть старше, пытаясь получить или удержать любовь, одобрение или признание, человек лишается собственного локуса оценивания, который имел во младенчестве, помещает его в других. «Скушай, пожалуйста, Петенька, кашку». Петенька отвечает: «Не хочу кушать кашку». «Ты маму не любишь?» – говорят Петеньке. Тогда Петенька ест кашку, потому что, если он не будет есть кашку, мама расстроится, и тогда он может потерять ее любовь. Этот перенос Роджерс показывает на очень ранних историях. Почему я про этот пример говорю и буду дальше говорить? Когда проводили серию интервью с мужчинами, вступающими в брак (спасибо тем мужчинам, которые подставились под эти интервью, это были в основном студенты школы документального кино, которые готовы были рефлексировать), очень часто в ответ на вопрос о том, а зачем они вообще  это  затеяли, они говорят, что не хотели обидеть любимую… Отзывается в вас этот ответ? Узнаем кашку в этой истории? Может, и были другие мотивы, но проще всего сказать: «Я это делаю для того, чтобы не утратить любовь своего партнера». Для чего мне самому нужно это? —  ответа на этот вопрос мы не получили. Или, во всяком случае, он плыл в бесконечных сложных и путаных объяснениях.

Итак, младенец учится базовому недоверию к своему собственному опыту как руководящему принципу поведения. Дети учатся у других множеству «знаемых»  ценностей и принимают их за свои даже тогда, когда те сильно отличаются от их собственного актуального переживания. Поскольку эти ценности не основываются на собственном опыте, они перестают быть подвижными и изменчивыми, становятся фиксированными и косными. Далее Роджерс пишет: «Я убежден, что именно таким образом люди накапливают те внедренные или интроецированные ценностные образцы, с которыми в дальнейшем и живут». В этом высказывании важно то, что  эту самую знаемую ценность есть возможность различить. На самом деле очень трудно различить, я хочу или мама хотела, чтобы я так поступил, я хочу или еще кто-то хочет, а я аккуратно следую этому чужому хотению, где тут граница? Есть очень красивый и точный симптом по этому поводу. Эти знаемые ценности – не насыщаемые. Здесь нет периода насыщения. Поскольку они ни на чем не стоят, поскольку они не удовлетворяют меня, то мне их нужно больше и больше. Бриллиантовое кольцо, волшебное слово «Люблю», 250 шаров, миллион алых роз, еще и еще и еще. Чем больше… Потому что невозможно насытить. Что я такое хочу там получить, что эта штука разрастается? Эта штука в виде свадеб – разрастается. 500 свадеб осуществило некое свадебное агентство, довольно крупное. Часть свадеб состоялась в Москве, часть в Самаре. Как следует из свидетельств менеджеров, занимающихся организацией свадебных торжеств,  минимальный бюджет свадьбы – больше миллиона рублей, максимальный – уже переходим в другую валюту и так далее. Свадебное торжество, если речь идет о первом браке, сопоставимо со стоимостью недвижимости – и в Москве, и в Самаре. Следовательно, это грандиозный взрыв расточения, с чем-то связанный. Одно из предположений —  возможно,  здесь скрывается что-то вроде знаемых ценностей, которые должны быть таким образом предъявлены. Но я немножко забегаю вперед.

Итак, еще немножко Роджерса: «Большинство наших ценностей интроецированно в нас другими индивидами или группами, значимыми для нас, однако эти ценности многие расценивают как свои собственные. Источник или локус оценивания в большинстве случаев находится вне нас». Хочу обратить ваше внимание на следующее. Первый, зауженный вариант понимания:  свадьба — то, что происходит между двумя людьми. Расширенный вариант: свадьба – это то, что происходит между двумя людьми, их родителями и родственниками. Но при чем здесь улица? Почему это происходит на улице?  Почему в какой-то момент свадьба должна выйти на улицу и оказаться, если мы будем обсуждать наш город, у Медного всадника, на Стрелке? Почему нам это нужно? Что это за история?  Почему-то свадьба должна быть кому-то предъявлена. Кто тот, кому она предъявляется? Похоже, что не господь Бог. Кто-то еще. Этот локус контроля очевидным образом где-то находится. Если говорить в риторике крестьянской свадьбы: что люди скажут? Посмотрят и скажут. Вопрос о контроле и оценке, несомненно, смещен и вынесен куда-то вовне всей этой катавасии.

Еще цитата: «Критерием для принятия той или иной ценности служит степень, в которой эта ценность делает нас любимыми и принимаемыми». Сложный тезис. И так сразу мы из этого тезиса в свадьбу не впрыгнем, но дальнейшие примеры позволят приблизиться к пониманию этого мотива.  Оценить свадебное расточительство и сказать, нужно оно или не нужно, – это совершенно не наш путь. Не наша задача выносить суждения или давать оценку.  Наша задача — попытаться понять, в чем таком мы все участвуем. Сложность заключается в том, что куда проще смотреть на ритуалы чужого племени. С ними все понятно. Посмотрим на японскую свадьбу в контексте японского быта — и нам так хорошо и спокойно. Или даже на крестьянскую или деревенскую свадьбу — потому что мы к ней не имеем отношения. Но как только оно приближается к нам, и как только я  признаю себя бывшей невестой, свидетельницей на свадьбе, то есть я включена в это действо, сразу становится опасно и нервно, и хочется оценить: принять, признать прекрасным либо сказать: какой ужас. Мы эмоционально вовлечены – и это тоже симптом, и это означает, что здесь звучат барабаны нашего племени:  это наши мифы, это то, во что мы верим. Именно поэтому нет возможности туда посмотреть спокойно, но мы будем стараться, потому что сроки уже вышли, нужно посмотреть сюда.

Итак, дальше. «Эти знаемые предпочтения либо никак не связаны, либо связаны особым образом с нашим собственным опытом» (Роджерс, Фрейберг). То есть, когда мы что-то предъявляем миру, пока мы на Стрелке Васильевского острова выпускаем голубей, мир смотрит на нас и что-то говорит.  Вспоминая о том, что было на их свадьбе, бывшие невесты очень часто проговаривались, особенно если это было долгое интервью, отмечая чувство разочарования, которое наступает, когда уже платье сшито,  поношено, все сплясано, съедено,– после этого наступает странное чувство разочарования, как будто волшебство должно было случиться, но не случилось. Очень похоже на то разочарование, когда 12 часов пробило (в новогоднюю ночь), а чуда не случилось. Чудо ожидается, но не происходит. Что-то такое там прячется, скрывается за этим. Все по виду случилось, а по нутру не произошло. Собственно говоря, это - про опыт.

«Поскольку эти понятия недоступны проверке опытом, мы должны поддерживать их в фиксированном и неизменном виде. Альтернатива была бы крахом наших ценностей, следовательно, эти ценности правильны всегда» (Роджерс, Фрейберг). Еще один признак, связанный с тем, что, скорее всего, мы имеем дело с чем-то, что не совсем актуально для нашего опыта, это то, что мы держимся до последней капли крови за какое-то убеждение. За что-то держимся намертво. Скорее всего, именно эта мертвецкая хватка свидетельствует о том, что что-то здесь не так. Есть некий коллективный странный договор, основанный на страхе… Потому что, если что-то вдруг будет отменено, ужас-ужас, каждый раз нужно будет все решать. Начинается неопределенность. Еще один тезис: «Поскольку знаемые ценности не поддаются проверке, готового способа разрешения противоречий – нет» (Роджерс, Фрейберг). Речь идет о том, что одновременно человек может существовать в разных знаемых ценностях. И они находятся в конфликте друг с другом. Но, поскольку они «знаемые», конфликт неразрешим, потому что их нельзя проговорить, их можно лишь воспроизводить.  Роджерс приводил такой пример: Если мы усвоили от других, что деньги – это высшее благо, а от церкви, что наивысшая добродетель – это любовь к ближнему, тогда у нас нет способа, позволяющего обнаружить, какое из этих понятий обладает для нас большей ценностью. Они противоречат друг другу. Как мы поступим? Внутри нас, благополучно или неблагополучно, эти тезисы существуют.

Итак,  существуют ценности, которые каким-то образом направляют наше поведение, и бывают случаи (а ритуалы – именно такие случаи), когда они направляют наше поведение по очень жесткому протоколу. Процитирую еще   Роджерса, давно высказанная мысль которого мне представляется своевременной: «Следовательно, современная жизнь – это жизнь с абсолютно противоречивыми ценностями. Поскольку мы переместили свой локус оценивания в других и утратили контакт с собственным ценностным процессом, то чувствуем себя глубоко неуверенными в своих ценностях и незащищенными ими. Если некоторые из этих понятий будут разрушены, то что окажется на их месте? Пугающая возможность вынуждает нас еще более ригидно и путано (и то, и другое вместе) придерживаться наших ценностных понятий»; «Кризис, с которым мы имеем дело сегодня [а это было в 1960-е годы], основан не на утрате ценностей, а на противоречии между ценностями и опытом».

То есть он говорит о том, что ценности, которые поддерживаются через большое количество высказываний, действий и так далее, и опыт, который уже имеет место, – не совпадают, они разошлись. Конфликт именно с этим связан. Не с тем, что ужас-ужас, все утратили свои ценности, а вот так вот.

А теперь, собственно говоря, обратимся к ритуалу.

Советский ритуал и мелодраматический модус

 Эта фотография сделана в начале 1970-х годов. Мы поговорили о сложном, сейчас переходим к конкретике. Эта фотография сделана в  селе Вожгора Архангельской области, и это абсолютно узнаваемые фигуры, правда ведь?

 

Это те, которые расписывают.

Я неспроста приволокла все эти книжки в большом количестве, а для того чтобы вы точно знали, что мы давно занимаемся этой историей. Эта история была в один момент озвучена, я сейчас к этому вернусь, а что касается книжек, то темы, связанные со свадьбой, - как она происходила во второй половине XX  и начале XXI века, - возникали в самых разных контекстах, в том числе здесь присутствующие много ими занимались и в ситуации проведения интервью, и в ситуации празднования свадьбы в городе, в деревнях и так далее.

Одна из таких бесед состоялась четыре года назад, когда я рассказывала в лекции о балладе и романсе. И тогда стало понятно: «Радио шансон», «Дорожное радио», отечественные сериалы про бандитов, семейные отечественные сериалы и много еще что, транслируют такой способ говорения о жизни, который можно назвать балладным, или романсным, или мелодраматическим.  Современные сценаристы признаются, что, когда они пытаются написать не балладу и не романс, и пытаются предложить это на каналы, то каналы не принимают такого рода работу. Если это будет детектив, то все равно в нем будет невинная жертва, злодей, украденный ребенок, женщина, брошенная в тюрьму… и так далее. Даже детектив разворачивается по мелодраматическому сценарию. Сколько бы вы ни переключали каналы, вас может спасти только ТВ3, где будут идти «Кости» или что-нибудь в этом роде, потому что там не будет этого хода, там не будет этих жертв. Если собрать в кучу высказывания по типу баллады и романса,  вы легко опознаете эти тексты. В мужском варианте это — банька по-белому и по-черному. Ты одна меня согреешь, а я такой путник, который ходит туда-сюда, и братва будет фигурировать, и товарищи, более или менее понятен контекст. Что касается женского текста, он всегда строится на том, что – ты уйдешь, а я умру – вот и все. Если ты есть, то я есть, если тебя нет, то и меня нет.  Мужской и женский текст не совпадают, но аккуратно воспроизводятся в бесконечном количестве произведений, которые мы слышим или видим, никуда не деться от этого дискурса. Если собрать их и посмотреть, как выглядит этот мир,  такой ужасный. В нем присутствуют злодеи и жертва обстоятельств, забытая, брошенная, с младенцем на руках женщина в сложных обстоятельствах. И прочие могут быть варианты. Мир приблизительно выглядит так.

Родители стареют, брошенные детьми, не благословляют и не прощают их

Дети  растут сиротами,

не почитают своих родителей и не заботятся о них

Жены предают, изменяют,

Возлюбленные  выходят замуж за другого

Мужья  изменяют, бросают,

возлюбленные берут в жены другую

Мужчины – отказываются от мужской дружбы в пользу личного интереса

Женщины – бросают своих детей

Каждый страдает от разлуки с предметом своей любви –

возлюбленным, отчим домом, детьми

Глубина такого рода представлений об отношениях до XIX века спокойно дотягивается. Дети-сироты – я даже могу примеров не приводить, опять же включаем и смотрим рекламу. Мы себя ими ощущаем, сочувствуем и готовы помогать. Еще какие бывают? Они не почитают своих родителей: доживает старуха, брошенная  детьми, одна идет с клюкой в булочную, где это ее дети, а они… «Калина красная» – Шукшин – история про маму героя, то есть… примеры очень опознаваемые. Жены – что они могут делать? Они предают и изменяют. Предают и бросают на деньги, изменяют и опять бросают, чем еще им заниматься? Как только я из дома,  жена мне изменяет, больше ей делать нечего. Возлюбленные выходят замуж за других и не предпочитают тебя. Мужья изменяют и бросают возлюбленных, предпочитают другую. Мужчины… Тут наступает гендерное различие. Мужчины отказываются от мужской дружбы в пользу личного интереса. Например, «нас на бабу променял», сволочь! Знаем, да? Стенька Разин и княжна. Он так и должен поступать, за борт бросать, и признавать групповые мужские ценности. Мужская дружба превыше всего. Какие там женщины, что это за история такая? В общем, известная коллизия. Довольно смешно было: я искала примеры на выговаривание этой истории про Стеньку Разина и княжну, и  из последних записей, которые можно найти в Интернете, -  это мужской хор Оптиной пустыни, который это самое же и поет опять-таки про мужское единство и княжну, которую опять-таки — в волну. Интересно, что Шаляпин это же поет,  – это работающая история, связанная с тем, что «своих мы не сдаем», как известно. Мужская солидарность превыше закона и еще каких-нибудь вещей, которые бы ее, не дай Бог, отменили.

Я привожу эти примеры, чтобы вы увидели, что мы в мелодраматической модальности живем, она есть наш мир, в нем так строится все. При этом каждый страдает от разлуки с предметом любви, а предметом любви может быть возлюбленный, отчий дом, дети, родители и так далее. Береза, дорога, отчий дом. В тему отчего дома мы не пойдем,  ибо сейчас не к месту об этом говорить. Но важно понять: это ситуация так много проговариваемого отчего дома на фоне того, что основная масса населения лишалась отчих домов на протяжении XX века и что никаких отчих домов ныне не существует, а существуют квартиры, которые выдавало государство или были приобретены в ЖСК, то есть нет отчего дома. В отчем доме оказываются только крестьянские семьи, казалось бы, абсолютно привилегированные таким образом, потому что там только и есть отчие дома.

Главные преступления, - грехи, не подлежащие прощению, – измена, предательство и вероломство. Главный мотив, который приводит к греху, – обязательно любовь-страсть или случай. Если жертва, то любовь и страсть, а если злодей, то там весь набор всяких неприятностей. Собственно, я так подробно об этом говорю, потому что это те ходы, которые двигают балладу, романс, мелодраму и так далее, оно так разворачивается. Но тогда, если оно так разворачивается, то как выглядит мир, в котором мы бы хотели жить? Как выглядит желаемый мир. Какой паттерн скрывается за всем этим мелодраматическим, в котором мы существуем?

Родители: прощают, наделяют и благословляют

Жены и возлюбленные: верны до гроба

Мужья и возлюбленные: верны до гроба

Дети: почтительны, заботливы и послушны

Мужчины: верны своей мужской группе («своих не сдаем», «нас на бабу променял» (Песня о Стеньке Разине)

Женщины: честны и верны своему семейному предназначению

Все - неразлучны

Все плотно сбились в близость семейную, супружескую и так далее, их совершенно не разорвешь. Я произношу: «Родители прощают, наделяют, благословляют», — мне хорошо, когда это говорю, и я хочу, чтобы до гроба, не знаю, правда, с кем. И дети чтобы были почтительные, заботливые, послушные. Единственное, что с мужчинами, верными мужской группе, мне, женщине, не очень понятно, как обходиться. Как же я буду с ним верна до гроба, если для него мужская группа важнее? Что же делать? Что-то тут не пляшет. С женщинами тоже не хорошо. Они, конечно, честны и верны семейному предназначению. А как же работа, путешествия, друзья и масса других интересов? И тут с интересом обнаруживаешь, что, с одной стороны, ты на уровне декларации абсолютно принимаешь, а с другой стороны, жизнь – моя личная и многих здесь присутствующих — этому не соответствует. Переживания в этом месте есть, а опыт наш не таков. Он разный, другой, неразличимый в результате, потому что если из всех средств массовой информации транслируется это, то как нам разобраться, мы где сами находимся? Мы как проживаем свою жизнь? Если все время говорят, что либо так, либо ужас-ужас, ценности у нас нетрадиционные. Традиционные – это вот эти. Обратите внимание, что традиционные ценности декларируемые – это ценности балладно-романсного мира. Где тут любовь к ближнему? Нет тут ее никакой. К своему ближнему, понятное дело. В общем, картина приблизительно такая.

Давайте посмотрим один фрагмент – это запись свадьбы. Мне он очень нравится.

Это смонтированный ролик. По доброте душевной его отдал один из режиссеров, который обучался в школе документального кино Разбежкиной и Угарова. Поскольку всем студентам нужно кормиться, все подрабатывают тем, кем могут, в частности свадебными операторами. Спасибо большое Сергею и Кате: они согласились, чтобы этот ролик был взят в работу. Кроме него я просмотрела большое количество свадебных роликов и фотографий. Когда будем смотреть, обращайте внимание на образы, которые возникают. Степень повторяемости – невероятна: я заскучала где-то на 70-м сэте свадебных фотографий, потому что они точно воспроизводят некоторые повторяющиеся штуки. Я обращаю внимание, что эта запись 2013 или 2014 года, а потом мы покажем другие записи другого времени.

Если смотреть на лица, то видно, что у жениха непростое лицо. Он немножко растерян, немножко дурашлив, ему будто не очень хорошо. Главная тут – невеста, несомненно, ее в фокусе и дают. Эта запись сделана 5 лет назад, а теперь мы обратимся к другому материалу. Мы обратимся к фильму «В день свадьбы». Фильм вышел в 1968 году, он был снят по сценарию Виктора Розова. Я советую его посмотреть, потому что там совершенно потрясающая музыка Гаврилина. Собственно говоря, это один из фильмов, где события разворачиваются, как я уже сказала, в день свадьбы.

(см. видеозапись лекции)

Правда, странно, что так подробно целиком снят весь процесс? Фильм очень интересный,  он достоин просмотра,  интрига там выстраивается следующая: все происходит в каком-то пространстве, видимо около Костромы, — на противоположном берегу Волги рабочий поселок, где готовится свадьба. Свадьба готовится у известного рабочего, по-моему, они там все суда строят. Также у невесты есть брат, а еще невеста – председатель профкома какого-то предприятия, очень авторитетная. Жених неказистый, потому что живет в общежитии, а фамилия его Заболотный, потому что это дети, вывезенные из блокадного Ленинграда, у него нет родни, а есть только друг, который выступает в роли свидетеля. Неоднократно в процессе фильма… я не сверяла то, что происходит в кино, с тем, что написано в пьесе, но неоднократно повторяется, что он входит в уважаемую семью и должен эту семью прославить, не ударить в грязь лицом. Он приемыш, его принимают в знатное семейство, ему оказана честь. В это время появляется его прежняя возлюбленная, которая когда-то уехала из города, и, когда она появляется, он понимает, что он продолжает ее любить. Свадьба разваливается, и выбор в этой разваливающейся свадьбы делает невеста:  отказывается от супруга. Она говорит, что если не любовь связывает, то, значит, свадьбе этой и не бывать. Таким образом, конфликт разворачивается между неотменяемым и абсолютным чувством любви, которое, если оно есть, все оправдывает, а если нет, брак не должен состояться. Это посыл конца 1960-х годов. Это имеет отношение к неким убеждениям, именно они скрытым образом присутствуют за свадебным ритуалом, за которым стоит идея абсолютного, неотменяемого эроса. Интересное развитие событий, потому что сталевар (назовем его так) сомневается, хорошо ли, правильно ли они поступают, ведь у парня сердце не на месте. Сталевар за 50 лет до этого события даже в голову эту историю не брал бы. Об этом мы и будем говорить дальше — О чем думали сталевары и прочие родители за 50 лет до этой свадьбы. Тут даже у отца есть сомнения, а любит ли? А вдруг нет? Тогда зачем? Хотя он потратился на свадьбу, и отдельно подчеркивается, его соседи и гости говорят о том, что нынче принято свадьбы скромнее справлять… Вы получите удовольствие, когда будете смотреть кино, много прекрасных моментов.

Две вещи, на которые я хотела бы обратить внимание. Во-первых, ритуал 1968 года не отличается от ритуала 2013. Если мы посмотрим записи 2017 и даже 2018, то мы с интересом обнаружим ту же самую историю. Платье чуть поменялись, но не сильно, начиная с 70-х годов. Набор действий приблизительно такой же. То есть свадьба, которая сегодня, – это свадьба, похоже, «знаемая», а не желаемая, похоже, ее заказывает кто-то из 59, 63 годов, откуда-то оттуда. К этому мы придем, когда обратимся к  XIX веку.

Теперь еще один чудесный фрагмент. Если фрагмент первый, который я показывала, это ролик, специально снятый по заказу жениха и невесты, то это совсем не то, это документальное кино, «Свадебное ПДД», режиссер Денис Зайцев. Я попросила Дениса прислать мне  фрагмент этого фильма. Мне хотелось, чтобы вы его посмотрели.

Они обсуждают, собственно, свадьбу, договариваются. Это документальное кино, я напоминаю. (см. видеозапись лекции)

Спасибо фигурантам этого дела, что они дали разрешение на просмотр. Но, возвращаясь к нашим историям… Мы видим здесь жениха и невесту. Мы видим здесь папу и маму жениха, папу и маму невесты, а также брата, который тоже зажигает. То есть, если мы посмотрим состав участников, то обнаружим, что это ровно тот состав, который актуален для крестьянской свадьбы, ровно те же люди, но что-то между ними происходит. Ужасно жалко. Хочется защитить жениха, но понятно, что его дело швах – шансов устоять нет. У фильма есть продолжение – более или менее европейская свадьба у парня получилась, а как дальше – мы не знаем. Из этого фрагмента очень хорошо видно то, что в свадебном деле отнюдь не любовь между героями имеет значение. А что-то еще, что заставляет героев пригласить своих родителей и терпеть все это безобразие, которое родители со смаком и удовольствием учиняют. Это что-то еще – некая лояльность. Если мы вернемся к схеме, о которой я говорила, когда описывала мелодраматическую конструкцию мира, то это, собственно говоря, дети «почтительные, заботливые, послушные», которые явили себя. Это родители, которые «наделяют и благословляют», которые явили себя в виде караваев и так далее. Это жены и возлюбленные, которые пытаются «быть верными до гроба» изо всех сил, и это все организуют. Есть некие основания и условия, на которых это сложно организованное действо начинает разворачиваться. Хотелось бы подчеркнуть, что это действо разворачивается сегодня по тому сценарию и образцу, который был предложен и разработан в конце 1950-х годов, потому что тот протокол свадебного ритуала, который и нынче осуществляется, – это протокол, разработанный в хрущевское время, когда создается кодекс строителей коммунизма, когда признается семья как ячейка общества и так далее. Об этом мы еще будем говорить.

 

Марьяжный интерес

 

Мне же хотелось оставшееся сегодня время поговорить о любви, которая декларируется в свадьбе, которая была так важна для героев фильма «В день свадьбы», о любви, которая отменяет все договоренности, потому что она превыше и важнее всего. Потому что, как мне представляется, это то, во что мы посвящены, это - романтическая любовь, которая воспитывалась в нас на протяжении как минимум двух столетий. Сначала это представление о любви касалось только читающей публики, а благодаря победе советской власти и всеобщему школьному образованию оно стало разделяться всеми. Я назвала следующую часть нашей сегодняшней беседы – марьяжный интерес, потому что я не знаю, как еще назвать все то, что происходит до свадьбы. Выбор, желаемый суженый, желаемая суженая, любимая женщина, которая должна стать женой. Ритуал затевается потом, а сначала происходит нечто, когда происходят выборы. Иначе как карточными гаданиями  на «марьяж» я не знала, как это назвать. В нашей книге с Лорой Олсон есть глава с  длинным названием «Субъективность и относительная идентичность: рассказы деревенских женщин об ухаживании и замужестве». Вообще-то мы записывали рассказы и женщин, и мужчин, и не только деревенских, но и городских, и именно в таких разговорах обнаружилось, что мужчины готовы на это пойти, чтобы не расстроить любимую. Что касается разговоров женщин, то, как стало понятно из многих интревью,  чаще всего они оправдывают другие ожидания, не любимого. Любимый нужен, чтобы обеспечить ожидания родительские. я привела несколько работ, которые касаются этой темы, и естественно, поскольку они уже написаны, я не буду их пересказывать. Я хочу на одной вещи остановиться. Что касается картинки, я очень благодарна одной из моих фейсбучных друзей, которая прислала картинку 1953 года, которая в полной мере обозначает характер марьяжных отношений на ту пору. У плетня. Н. Д. Компаниец-Кияченко, 1953

Как мне представляется, язык любовных чувств, унаследованный от великой русской литературы, — а этот язык был языком лишь одного из сословий, — благодаря школьным урокам по литературе этот язык выучила вся страна. Хочу показать вам одну из замечательных работ, которая была проделана на уже не существующей ныне кафедре детской литературы в Институте культуры. Работа была сделана следующая: были проанализированы все произведения русской и советской литературы, которые включались или исключались из школьной программы от 1919 года до 1991.. Мы увидим, что были произведения, которые мы не читали.  «Жестокость»  Нилина мы не читали.. И Одоевского читали недолго, а Островского читали всегда – «Бесприданницу» и «Грозу» читали. У нас в голове Островский вписан даже прочнее, чем «Отче наш…», потому что «Грозу» читали все, все знают сюжет про несчастные любовные отношения известной купчихи. Соответственно, «Евгений Онегин» Пушкина не уходил, он как вошел в школьную программу, так никуда не делся ни в какой момент времени:

Я к вам пишу – чего же боле?

Что я могу еще сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

Но вы, к моей несчастной доле

Хоть каплю жалости храня,

Вы не оставите меня.

Сначала я молчать хотела;

Поверьте: моего стыда

Вы не узнали б никогда,

Когда б надежду я имела

Хоть редко, хоть в неделю раз

В деревне нашей видеть вас,

Чтоб только слышать ваши речи,

Вам слово молвить, и потом

Все думать, думать об одном

И день и ночь до новой встречи.

Вы понимаете, что я не готовилась, я вспоминаю то, что выучила в школе. Письмо Татьяны Онегину учат  в 8-м. В тот момент, когда ты аккуратно раскладываешь карты и гадаешь на 4-х вальтов и ведешь свой дневник-песенник, у тебя есть волшебный текст для того, чтобы знать, каким образом выстраивать свои отношения с любимым. Каким образом? «Ты говорил со мной в тиши, /Когда я бедным помогала» — вот какой у меня возлюбленный! «Или молитвой услаждала /Тоску волнуемой души. / И в это самое мгновенье /Не ты ли, милое виденье, /В прозрачной темноте мелькнул, /Приникнул тихо к изголовью?». Это кто? «Кто ты, мог ангел ли хранитель/ Или коварный искуситель…» И в ситуации ангела, и в ситуации демона это существо неземной природы. Мой мистический прекрасный суженый, который является мне в виде видения. Я молюсь, а он около меня где-то витает. Это выучили все. 150 миллионов выучило этот текст. Страшное дело. Просто обратите внимание. Я уверена, что каждый из присутствующих какой-то кусок письма вспомнит, даже те, кто учил очень давно. «Другому отдана и буду век верна» – мы это помним хорошо.

В самом тексте Пушкина эта история проговаривается.

«Не спится, няня: здесь так душно!

Открой окно да сядь ко мне».

— Что, Таня, что с тобой? — «Мне скучно,

Поговорим о старине».

— О чем же, Таня? Я, бывало,

Хранила в памяти не мало

Старинных былей, небылиц

Про злых духов и про девиц…

Говорит няня, собственно говоря,  озвучивая историю Таниных представлений и воображений. Я показываю текст, который является каноническим и у всех на языке и в памяти.

А теперь обратимся к дневнику деревенской девушки Розы Богдановой. Он попал в число автобиографических документов, которые были нам предложены для проекта, которым руководила Инна Сергеевна Веселова и который назывался «Музей биографий: русская провинция, 20 век». Дневник 50-х годов. Читаем у Розы Богдановой:

«В парне, - я отвечаю на поставленный себе вопрос – нужно, прежде всего, искать человека, его душу, характер, интересы. Не знаю, как у других, но я лично ищу в парне сочувствия, отзвука моему сердцу. Я вижу себя, может, некрасивой, но интересной. Я некрасивый человек, и мне кажется, что меня все презирают, что красивая жизнь мне недоступна. Вот это меня <неразб.>, появляется недовольствие и зависть. А мне хочется, чтобы круг меня была полная и прекрасная жизнь. Мне хочется, чтобы на меня обратили внимание, оценили меня, поддержали меня, поверили в меня, сказали, что я имею права на все. Можно подумать, что я отрицаю все наслаждения любви. Нет!

Они, очевидно, придут в свое время. Но сейчас, когда я ищу, ни в коем случае я не должна смотреть на фигуру, стан, - нужно смотреть в глаза, понять его душу, найти черты его характера. Но вот заслышишь его голос, движение, и мне все уже ясно: “необычный”! (…) необычный, вызывает у меня не восторг, не восклицание, как раньше (…), а какое-то тихое нежное чувство.

Так что же это: Любовь или нет?

Любовь!

Ты самое чистое и высокое чувство. Узнав тебя, человек распрямляет плечи, гордо поднимает голову, чувствуя, как пробуждаются дремавшие до этого неведомые силы. И жизнь становится вдесятеро прекраснее, чем была раньше.

Разная ты бываешь, любовь.

Когда ты только сама в себе, не требуешь, чтобы все остальные чувства в человеке подтягивались вровень с тобой, тогда ты ничего не даешь, кроме временного, хотя и чудесного наслаждения. Не сожалеет по тебе человек, когда ты покидаешь его. Но, когда пламя твое, чистое и страстное, не уместившись в одной груди, властно вторгается в другую и выжигает там все ненужные <неразб.>, оставляя только то, что под стать тебе, прекраснейшее из всех деяний, тогда нет тебе равного на земле по твоей силе. В человеке должно быть все прекрасно - лицо, одежда и мысли».

О том, что

«Любовь - это бурное море,
Любовь - это злой ураган,
Любовь - это вечные слезы,
Любовь - это зло и обман».

знает не только Роза, но и я, с детства.

Кто еще знает? Нет? Только мы с Розой? ну ладно (смех).

…Когда кавалер зажжет спичку, то ее не гаси, если погасишь - то значит, ты хочешь, чтобы он тебя поцеловал.

Это тоже только мы с Розой знаем, наверное…

Если парень наступает на ногу, значит, он хочет познакомиться и дружить с тобой. Если парень жмет крепко руку, и тебе больно, то не говори "ой", это значит - признаешься в любви. Если парень прощается левой рукой и смотрит в глаза, это значит - чтобы ты знала, что он тебя любит. Если не смотрит в глаза и даст левую руку, значит, просит любви. Если парень влюбился в девушку, а она на него не обращает внимания, то он должен бросить украдкою взгляд и усиленно ухаживать за ней.

Сначала попробуй говорить на тему кинотеатра и т.д., а не о любви. Если при второй встрече девушка просит вести разговор, который был раньше, то можешь продолжать и приступить к обязанностям любви. Например: задержи ее руку в своей руке; если она будет воздерживаться от поцелуя, при этом свидании скажи ей, что ты ее любишь. На прощание поцелуй, извинись перед ней.

Если первом поцелуе девушка отпустит вниз глаза, то поцелуй еще раз, для того чтобы любовь была не подозрительна, бережно относись к ней. Прежде всего, узнай характер ее - для того назначай чаще свидания. На первое свидание не опаздывай, будь добрый, не делайся жалким, не целуй ее с налету, а постепенно привлекай к себе. Смотри ей прямо в глаза и целуй ее не часто. Если девушка не выдерживает твоего взгляда, то она, значит, любит.

Если она изменит, издевается над тобой, то заставь ее ревновать к другой.. Если узнаешь ее, и она сделалась всем сердцем и согласием, то можешь на ней жениться.

"Конец"

То есть она шпарит по источникам, время от времени переключаясь на свое  неумелое письмо. «Пробуждаются дремавшие до этого неведомые силы». Есть, есть Тургенев там, можно проверить.

ней. Если при первом поцелуе девушка опустит вниз глаза, то поцелуй еще раз, для того чтобы любовь была не подозрительна, бережно относись к ней. Прежде всего, узнай характер ее — для того назначай чаще свидания. На первое свидание не опаздывай, будь добрый, не делайся жалким, не целуй ее с налету, а постепенно привлекай к себе. Смотри ей прямо в глаза и целуй ее не часто. Если девушка не выдерживает твоего взгляда, то она, значит, любит. Если она изменит, издевается над тобой, то заставь ее ревновать кдругой. Если узнаешь ее, и она сделалась всем сердцем и согласием, то можешь на ней жениться. Конец». Закончила на этом свой дневник. Все было бы так мило, если бы не было еще одного прекрасного дневника.

Это дневник, фрагменты которого я опубликовала в издании «Первое лицо. Едиственное число. Мужской род» (2014). Здесь же - Дневник Дмитрия Беспалова, который он вел в 1946 году. Я несколько кусочков почитаю, чтобы было видно, как двигаются наши герои в смысле определения любви.

«Ночь была по-осеннему темная и холодная. С самой вышины неба неясно проглядывали звезды, а горизонт был затянут серыми сплошными тучами. Гонимый страстным влечением к этой простой деревенской девушке с дорогими достоинствами, я не замечал ни холода, ни темноты. Мысль, что там, за темнеющим вдали леском, я встречу своего милого друга, заставляла меня ускоренным шагом двигаться вперед».

Все хорошо выучили русскую литературу. Школа там присутствует.

«До самой Ивановской я шел свободно, безо всякой предосторожности, но подходя к деревенскому отводу, я вынужден был остановиться; громкие голоса раздавались в деревне. Во избежание излишних разговоров по адресу Тани, я решил не показываться в деревне. Перескочив через канаву, я вышел на чей-то огород».

Перескочив огороды, он доходит до комнаты.

«В комнате было темно и тихо, только стенные часы сдержанно тикали. Постояв на месте и приглядевшись к обстановке, я прошел вперед и сел на лавку. Надя спала в маленькой комнате за перегородкой. “Митя, — вдруг обратилась она ко мне, — Тани еще нет. Пойди ляг на койку, что там в углу, у порога. Таня пришла поздней ночью. Поговорив немного со своей крестной Надеждой, она разделась и легла ко мне на койку. С мая месяца мы не встречались так, ночью. Я был очень рад, что семена, брошенные на свежую почву любви, дали хорошие плоды. С каждой новой встречей чувств любви становится больше, а плохих мнений о ней, которые были раньше, остается все меньше и меньше. Ночь прошла в атмосфере чистосердечной любви и искренней дружбы», — замечает наш герой.

И тут мы узнаем детали, которых мы не знали, когда были в экспедициях и много-много говорили о том, какая жизнь в деревне была. А именно, что встречаются они на ночь, у крестной нашей героини. Куда он тайно, чтобы никоим образом не «порушить» честь девушки и не навести на нее слухи, пробирается. Но просвещенные читатели, подумали бы, что все у них уже случилось, — но нет.

«Изо дня в день, все больше и больше углубляясь в отдаленные тайники души, я начинаю видеть в ней человека истинно с благородной душой, горячо умеющего любить, уважать, высоко держать честь свою, умеющего презирать и ненавидеть. Сравнивая ее с Нюркой Орловой, я увидел очень большое превосходство Тани над Нюркой. У одной благородная натура, у другой страстное, непонятное влечение к мужскому полу».

То есть к нему самому…

«Впервые за период с 12 апреля по 25 сентября я попытался овладеть ее дорогими достоинствами».

Тут мы узнаем, что у дорогих достоинств есть конкретный денотат. Это не метафора. Конкретная вещь.

«Получилось это так: я прижал ее к стенке, крепко захватил руки, и прижав ее к кровати, начал задирать платье. Тут-то и получилось то, чего я не ожидал. Она задрожала как в лихорадке, голос ее оборвался. – Ми-и-тя! Тебе не ст-ы-ы-д-но! — чуть тихим, дрожащим голосом прошептала она и резким движением освободила свои руки. – Митя! – продолжала она тем же дрожащим голосом. – Бессовестный! Не ожидала я от тебя этого».

Тут и читатель недоумевает.

«Тут она закрыла лицо руками и, нервно вздрагивая, тяжело охала. “Если впредь еще ты попытаешься овладеть мною силой – не считай меня своей, а я не буду считать тебя своим другом”. После я схватился, что начал до времени. Едва удалось уговорить мне ее. Сколько пришлось положить на это усилий. И ласки, и уговоры – ничего не помогало. “Буду твоей, тогда, не будем об этом говорить, а пока я для тебя только девушка”», — объяснила Таня.

Сейчас закончу. Эта цитата будет последняя.

«Особенно докажу я Тане, что любовь моя крепка, что только из-за ее я не пил, в общем, искусство обращения с девушками, полученное в результате большого опыта, я использую полностью, но если же это все на нее не повлияет, тогда я действую не ласками и подходом, а буду испытывать ее на ревность. Я знаю, что она меня любит. А любит, значит, — всякая любовь сопровождается ревностью. Ревность — хорошее лекарство. Вечером 24 сентября 1945 г. Люсик Петров от имени Тани сделал следующее заявление: Митя, Танька наказывала, чтобы ты, ради любви ее, не гулял с Нюркой Орловой. Если подойдешь к Нюрке, то наденешь позорную маску на лицо невинной девушки. Не прошло и часу с тех пор, как уехал домой Люсик, я получил новое заявление от Маруськи Беспаловой: Митя, знал бы ты, как переживает Нюрка. Вчера вечером, говорит она, я была без ума — лучше бы его и не было. Сегодня она приглашала тебя в Малеево к Онисье ночевать. Обязательно должен ты сходить. Маруське я не сказал ни слова, только задумался над таким вопросом: как быть? С Нюркой связана горячая трехлетняя любовь. Все лучшее расцветающей юности было отдано ей. Любовь к ней была исключительно сильной. С именем Тани связана дружба особенная, основанная на основных законах любви. Ее я избрал предметом последней любви — она должна стать предметом моей собственности».

А теперь - другой текст, это - письмо Онегина Татьяне.

Я думал: вольность и покой

Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!

 

Нет, поминутно видеть вас,

Повсюду следовать за вами,

Улыбку уст, движенье глаз

Ловить влюбленными глазами,

Внимать вам долго, понимать

Душой всё ваше совершенство,

Пред вами в муках замирать,

Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!

 

Когда б вы знали, как ужасно

Томиться жаждою любви,

Пылать — и разумом всечасно

Смирять волнение в крови;

Желать обнять у вас колени,

И, зарыдав, у ваших ног

Излить мольбы, признанья, пени,

Всё, всё, что выразить бы мог.

А между тем притворным хладом

Вооружать и речь и взор,

Вести спокойный разговор,

Глядеть на вас веселым взглядом!..

Мы узнаем, да? Все маневры, всё те же самые. Ревность – хорошее чувство, мы будем его вызывать и так далее, но, собственно говоря,  Онегин ничего другого не делает, кроме как домогается замужней женщины, — и именно в той же самой риторике и действует наш герой. Я привлекла эти примеры не для того, чтобы повеселиться. Я уверена, что вы узнаете и в дневнике Розы свои собственные представления о том, что думалось лет в 12 и 13. А также можно узнать и то, что говорит Беспалов про любовь. Я хотела сказать, что то, что обсуждалось как любовь, начиная с Карамзина, было способом называть чувства помимо той практики брака, свадеб и дальнейшей супружеской жизни,. Начиная с 1930-х годов этот способ говорения и смотрения в сторону любви стал общим. На нем говорят Беспалов, Богданова. На этом языке говорим мы с вами. Не знаю, как все, но я точно на этом языке разговаривала. У меня был дневник с анкетами и что-то такое я выписывала. Он не сохранился, но был, и мы знаем, о чем идет речь.

Таким образом, оказывается, что есть какая-то ценность, которая была сформулирована давно, которая транслировалась посредством общего типа речи и которая стала нашей «знаемой» ценностью. Является ли она нашей «оперативной» ценностью, то есть реальной, неизвестно науке, и мне как ее представителю. И о какой именно любви идет речь?

 Греки различали четыре вида любви.

• «эрос» (ἔρως) — стихийная, восторженная влюблённость, в виде почитания, направленного на объект любви «снизу вверх» и не оставляющая места для жалости или снисхождения;

Монолог Татьяны – это эротическая любовь, когда тот, кого ты любишь, выше тебя, больше знает и все понимает, а ты существуешь как след его признания тебя.

• «филия» (φιλία) — любовь-дружба или любовь-приязнь, обусловленная социальными связями и личным выбором;

но  где она у нас? Может, мужская дружба по типу филии?

• «сторге» (στοργή) — любовь-нежность, особенно семейная;
• «агапэ» (ἀγάπη)— жертвенная любовь, безусловная любовь, в христианстве такова любовь Бога к человеку.

 

Похоже, речь идет об одной-единственной формуле любви, а именно об эросе и именно это, похоже, разыгрывается в современной свадьбе, потому что то, как являет себя невеста, как ее изображают – она почти ангел. Если вспомнить кадры, понятно, что сознательно режиссер все наснимал. Она — то белым пером, то следом, практически абсолютная небожительница, к которой нужно испытывать любовь. Но, согласно тексту Дмитрия Беспалова,  тут что-то не так. Скорее, он должен быть тем самым, который взлетает и улетает. Мы же «говорили с ним в тиши». Видимо, он должен быть ангелом, но ангел почему-то она. Пока мы на этом остановимся: я хотела показать только то, что странным образом ловит взор, если вдруг посмотреть повторяющееся действие и попытаться понять, что за ним скрыто. Пока мы этого не знаем, но будем потихоньку с этим разбираться, и для этого мы двинемся обратно, займемся более понятными вещами, будем говорить, каким образом выстраивался институт свадьбы и брака в XIX веке и как развернулся к началу XX века.